" />Донецк –город угля и роз.

Донецк – город моего рождения, моя родина. Юзовка, Сталино, Донецк… Революция 1917 года утвердила атеизм в стране СССР. Но во время ВОВ войны по настоянию святых старцев, Сталин вернул из концлагерей священников, разрешил открыть церкви. Служились молебны на фронте, летали на самолетах с чудотворными иконами над линией фронта. Но об этом в учебниках истории ничего не написано. Атеизм.

После войны и победы над фашизмом в 1952 году вышел Указ о новом гонении на христиан и христианство. Возле ж.д. вокзала города Сталино, за базаром, церковь должны были закрыть показательно, на праздник Святой Троицы.

Местная власть разрешила отслужить праздничную службу. Но во время службы пришли люди из НКВД (МГБ), чтобы закрыть церковь и навесить замки.

Но случилось невероятное….

Верующие стали стеной и не дали закрыть храм. Представителей спецслужб было двое или трое, и они отступили, но пошли за подкреплением. Вернулись со спецотрядом на 3-х черных воронках. Так назывались микроавтобусы с носом, на которых увозили неугодных.

Теперь представьте, кто были эти протестующие? В основном, это были женщины и дети. Во-первых, потому что после войны мужчин почти не осталось, а во вторых - потому что в церковь ходят больше женщины, чем мужчины.

Я тоже была в той церкви и мне было около года. И если раньше меня держали за руку и не отпускали, то в этот момент меня вытолкнули из толпы и сказали, чтобы я пошла на базар (через дорогу) и попросила, чтобы меня угостили раками.

Все это было странно, но я пошла. Раками торговали у входа слева в углу. Честно говоря, я кушать раки не любила из-за сложности процесса. Но я пришла и смотрела на всех снизу вверх, и когда меня спросили, что это я хочу, я им объяснила: «Мама мне сказала, чтобы вы меня накормили раками».

Мужчина, торговавший слева в углу сразу же куда-то ушел, а какой-то мальчишка стал угощать меня раками и показывал, как нужно доставать съедобные кусочки. Потом мне велели возвращаться в церковь: «Пора уже. Возвращайся».

Праздник Троицы –это много света, зелени, нежного аромата трав и цветов.

Когда я вернулась, двор церкви опустел. Храм был закрыт на большие черные замки. Справа за церковью несколько верующих женщин в белых платочках и батюшка готовились служить молебен и все плакали. Почему? Это последняя служба. Разрешили. Завтра все закроют, а батюшек посадят в тюрьму.

Погода была чудесная, ярко голубое небо, но становилось жарко. К тому же я еще плохо ходила, говорили еще о том, что в детстве я была толстая и это все усложняло, к тому же я сильно устала. Я забралась в кусты напротив центрального входа в храм. Некоторые женщины угощали меня сладостями, но мне ужасно хотелось пить.

Я смотрела на икону Божией Матери с Младенцем, которая располагалась над входом. «Что же будет с иконой? Куда она денется?» - думала я.

И вдруг я увидела, как икона сама собой стала опускаться вниз, как опускают лампаду перед алтарем после службы, - почти до самой земли. Я стала кричать и всех звать на помощь: «Смотрите, что происходит. Икона падает!» Но уже начался молебен и никто не обращал на меня внимания.

Потом икона стала медленно подниматься вверх и стала на своё место.

Через много лет стало известно, что следы верующих христиан, которые были в тот день на службе в церкви, теряются на пустыре за городом, между шахтой и поселком Пески, на ставках. Также стало известно, что было вмешательство местной власти, поэтому некоторых отпустили, кому-то удалось бежать. Потом были допросы и перепись участников, изъятие документов.

Поэтому те, кому удалось бежать, вынуждены были менять свое имя, некоторым пришлось эмигрировать. Детей христиан не трогали. Их оставили как приманку, наживку. А документы остались. Люди, которым принадлежали эти документы, представляли достойный материал для агентов, которыми можно воспользоваться в «логове империализма».

Через какое-то время привезли нашего молоденького соседа из № 155, ул. Артемовская, умершего на урановых рудниках. На похоронах его мать проклинала тетю Любу.

А очень старенькая соседка из № 159 меня всегда угощала пирожками, и ее двор был полон ландышей. Она обещала мне открыть какую-то тайну обо мне, но мы вскоре уехали оттуда, и я ее больше никогда не видела.

Все эти события были засекречены, и вышел Указ: за разглашение любой информации по этому событию грозило тюремное заключение 3 года.

После этих происшествий меня удочерила Нина, в замужестве Ткач, сестра регента той церкви Любы (агента НКВД).

" />